Двадцать шесть дней из жизни Достоевского
Звуковая дорожка к/ф "26 дней из жизни Достоевского"
(Анатолий Солоницын, Евгения Симонова, 1980)
(Анатолий Солоницын, Евгения Симонова, 1980)
Валентина Карева. ...Нас распределили в спектакль «26 дней из жизни Достоевского». Евгений Юрьевич Завадский, сын Юрия Александровича, начал репетировать. Я была Анна Григорьевна. Естественно, Геннадий Леонидович Достоевского играл.
Здесь я просто помню ситуацию. Приходит Геннадий Леонидович и начинает что-то говорить, фантазировать по поводу сцены, по поводу ситуации, мы пробуем, репетируем, всё у нас как-то идёт… И вот я уже дома сижу, закрепляю, как надо, действие, потому что Геночка будет делать вот так, а я, значит, как-то должна по-другому.
Прихожу на следующую репетицию уже готовая, понимающая, на каком свете нахожусь. Приходит Гена… И — совершенно всё другое! Так же талантливо! Так же интересно! Но совершенно всё другое. Я снова начинаю приспосабливаться к этому: значит, я буду вот так и так реагировать. Всё, закрепили.
И так было — год... Он фонтанировал всё время, а Евгений Юрьевич — ему всё так нравилось, он на всё соглашался… ну действительно ведь всё интересно! В конце концов, через год я просто отказалась.
Достоевский его очень вдохновлял. Гена был очень творческий человек, и всё время это было очень интересно. Понимаете, он всё время что-то придумывал. Но там должна была быть - вот как у Юрия Александровича Завадского: сильная рука, своё видение. Режиссёр должен был остановить вот это его буйное… Так вот и ничего не получилось. Я даже на него не сердилась, потому что это так всё интересно, так человек придумывает! И вообще творчество такое потрясающее.
Потом они продолжали репетировать с кем-то другим, но видимо, так всё и продолжалось, потому что спектакль так и не вышел.
Здесь я просто помню ситуацию. Приходит Геннадий Леонидович и начинает что-то говорить, фантазировать по поводу сцены, по поводу ситуации, мы пробуем, репетируем, всё у нас как-то идёт… И вот я уже дома сижу, закрепляю, как надо, действие, потому что Геночка будет делать вот так, а я, значит, как-то должна по-другому.
Прихожу на следующую репетицию уже готовая, понимающая, на каком свете нахожусь. Приходит Гена… И — совершенно всё другое! Так же талантливо! Так же интересно! Но совершенно всё другое. Я снова начинаю приспосабливаться к этому: значит, я буду вот так и так реагировать. Всё, закрепили.
И так было — год... Он фонтанировал всё время, а Евгений Юрьевич — ему всё так нравилось, он на всё соглашался… ну действительно ведь всё интересно! В конце концов, через год я просто отказалась.
Достоевский его очень вдохновлял. Гена был очень творческий человек, и всё время это было очень интересно. Понимаете, он всё время что-то придумывал. Но там должна была быть - вот как у Юрия Александровича Завадского: сильная рука, своё видение. Режиссёр должен был остановить вот это его буйное… Так вот и ничего не получилось. Я даже на него не сердилась, потому что это так всё интересно, так человек придумывает! И вообще творчество такое потрясающее.
Потом они продолжали репетировать с кем-то другим, но видимо, так всё и продолжалось, потому что спектакль так и не вышел.
- Главная
- Театральные спектакли и режиссёрские проекты
- Несыгранные роли*
- Двадцать шесть дней из жизни Достоевского